Осенний сезон 2025 оказался одновременно ностальгическим и прагматичным: дизайнеры обратились к архивам и ремеслу, но не ради пастиша – чтобы переосмыслить коды домов и сделать их пригодными для повседневной жизни. Минимализм соседствует с театром; диктовка статуса – с готовностью к ношению. Тенденции – от «минималистичного платья» как универсального актива до триумфа пальто и выразительных фактур – прослеживаются во многих показах.
Возьмём, к примеру, Chanel. Виржини Виар представила коллекцию, которую можно назвать образцом утончённого ожидания. Знакомые коды – твид, строгость линий, отсылки к наследию – были помещены в масштабную сценографию, напоминающую то ли гигантскую библиотеку, то ли лабиринт. Это был не просто показ, а выверенное действо, где роскошь измерялась не логотипами, а безупречностью деталей и почти театральной постановкой. Эффект был сродни посещению выставки старых мастеров в Музее Орсе: вы знаете все сюжеты, но восхищаетесь виртуозностью исполнения.
На этом фоне особенно ярко прозвучала дерзкая партитура Isabel Marant. Её версия женственности – это умный, чуть панковатый протест против излишней гладкости. Тяжёлые пальто, нарочитая многослойность, в которой грубая драпировка соседствует с откровенным силуэтом. Коллекция дышала парижским шиком – тем самым небрежным и потому бесценным, который невозможно купить одним платежом: его можно лишь унаследовать вместе с любовью к чёрному кофе и поздним завтракам.
Ценителям интеллектуальной игры, без сомнения, пришлась по душе литературная эквилибристика Dior. Мария Грация Кьюри выстроила коллекцию как изящное эссе на тему наследия дома с аллюзиями на «Орландо» Вирджинии Вулф. Это было переписывание любимых кодов с новой интонацией – вдумчивое и богатое на образы, словно роман, который хочется перечитывать.
Меня, как человека, ценящего в вещах прежде всего интеллигибельную красоту, поразила работа Loewe. Джонатан Андерсон, наш современный Медичи, превратил подиум в философский натюрморт. Скульптурные пальто, платья, напоминающие то ли керамику эпохи модерна, то ли полотна Джорджо Моранди. Это была не просто одежда, а арт-объекты, созданные с мыслью о том, что их владелец – человек с кураторским подходом к собственному гардеробу. Андерсон, как всегда, оказался прав: в мире избытка настоящей роскошью становится способность ценить форму и текстуру.
Любопытно наблюдать за метаморфозами домов с богатой историей. Tom Ford после смены творческого руководства демонстрирует элегантную эволюцию. Хайдар Аккерман сохранил соблазнительную ДНК марки, но приглушил её до сдержанного шепота, сделав акцент на лаконичности линий и магической силе идеальной посадки. Это соблазн нового времени – не кричащий, но оттого не менее действенный.
Givenchy под руководством нового креативного директора представил женщину, которую хочется назвать «понимаемой». Чёткие, архитектурные силуэты, баланс между строгостью и мягкостью. Это не революция, а скорее элегантная эволюция, напоминающая о том, как Рем Колхас переосмысляет классические пространства – с уважением к прошлому, но взглядом, устремлённым в будущее.
А Burberry Дэниела Ли? Это чистейшей воды британская история, рассказанная на языке прикладного искусства. Квилтинг, дамаск, орнаменты, отсылающие к гобеленам старинных поместий. И всё это – в безупречно сшитых пальто, которые являются не просто тенденцией сезона, а стратегической инвестицией. После показа я поймал себя на мысли, что это та самая одежда, в которой можно провести весь день – от утренней прогулки в Гайд-парке до вечернего коктейля в Claridge’s.
В противовес английской солидности, Ralph Lauren предложил романтический эскапизм. Его коллекция – это одежда для лучшей версии реальности, наполненная элегической нежностью к прошлому и безупречным кроем. Это мир, в котором хочется остаться, и гардероб для его обитателей.
Для тех, кто ищет более чувственную и кинематографичную версию роскоши, Khaite и Кэтрин Холстейн представили коллекцию «слишком желанных» вещей. Кожа, леопард, обволакивающие силуэты – здесь роскошь ощутима тактильно, она драматична и коммерчески точна одновременно.
Итог сезона, на мой взгляд, можно сформулировать так: мы наблюдаем триумф избирательного подхода. Минималистичное платье-футляр – как универсальный актив, своего рода «маленькое чёрное платье» новой эпохи. Пальто – как ключевой элемент, определяющий статус и вкус. И, наконец, то, что я бы назвал «выбираемым драматизмом» – смелые аксессуары или театральные образы для тех, кто не боится заявить о себе. Как в финале Moschino, где улыбка стала формой серьёзного высказывания.
Главная же идея, которую я вынес из этого осеннего марафона, заключается в смене парадигмы. Роскошь более не диктует безоговорочные правила. Она предлагает нарратив – историю, сотканную из безупречного кроя, ценной фактуры и намёка на театр. Историю, которую вы надеваете на себя каждое утро. И в этом, пожалуй, и заключается её подлинная, вневременная ценность.
