В одном из своих эссе Оскар Уайльд с присущим ему изяществом заметил, что «искусство – это то, что мир становится для нас». Проходя на днях мимо безупречного фасада одного из многочисленных баров в DIFC, я поймал себя на мысли, что эта формула претерпела любопытную метаморфозу. Сегодня искусство – это то, чем мы становимся для мира. И процесс этого преображения всё чаще происходит не в тишине музейных залов, а в другом виде сакрального пространства – в барочном кресле мужской парикмахерской.
Дубай, этот неутомимый архитектор реальности, давно возвел груминг в ранг высокого искусства. Но за последнее десятилетие здесь произошла тихая революция. Барбершопы перестали быть просто точками для стрижки и бритья, превратившись в клубы новой формации – светские, эстетические, философские. Это театр, где разыгрывается самый важный спектакль – преображение собственного «я».
Chivalry
Пионером этого движения по праву можно назвать Chivalry в South Ridge (Даунтаун). Основанный в 2013 году, он стал не просто салоном, а декларацией новых правил. Название – «Рыцарство» – задает тон всему нарративу. Здесь, в интерьере, где модерн танго исполняет с винтажными элементами, вас ждет не услуга, а ритуал. Основатель Мустафа Аббас, словно современный Медичи, покровительствующий искусству стрижки, с самого начала понял: продавать нужно не стрижку, а уверенность. Ощущение, которое рождается где-то между идеальным каифом от горячего полотенца и бархатным тембром голоса мастера, чья харизма сравнима разве что с искусством старых фламандцев. Это место, где к тебе относятся как к постоянному члену клуба, даже если ты зашел сюда впервые. Их одиннадцатилетняя верность канонам – charm, charisma, character – это не маркетинг, это жизненная позиция.
Borodach
Однако любое искусство развивается через диалектику. Классике всегда приходит на смену авангард. И именно так на горизонте Дубая, в районе «Эмирейтс Молла», появился Borodach. История его возникновения – это почти что сюжет для камерной драмы: совладелец проекта, перебравшись в Дубай, терпит разочарование в местном заведении и, отчаявшись найти «своего» мастера, решает привезти целую философию из России. Рожденный в подмосковном Королеве, бренд стал международным феноменом с филиалами в 110 городах. Их дубайская история началась с блестящей и несколько ироничной инсайдерской догадки: русскоязычный клиент ищет не просто технический срез, но и культурный код, общее языковое и эстетическое поле.
Формат Borodach – это гимн поколению, которое не боится смешивать высокое с приземленным. Где запах дорогой пены для бритья соседствует с ароматом свежесваренного кофе, а звук машинки – с азартными возгласами с PlayStation. Это не пафосный клуб, а скорее, хаус-партия для своих – брутальная, но стильная, быстрая, но качественная. Их успех доказывает: настоящая роскошь сегодня – это не только мрамор и золото, но и чувство принадлежности к племени, возможность на час выпасть из бешеного ритма мегаполиса и бросить вызов своему барберу в FIFA на плейстейшн.
Verve
Между этими двумя полюсами – классическим рыцарством Chivalry и бунтарским азартом Borodach – выстраивается целая вселенная. Verve с его культом ностальгии и безупречного наследия барберинга, где каждая стрижка – это дань традициям. Verve воплощает собой элегию классическому барберингу, где каждая деталь – от интерьера в духе золотого века голливудских лент до ритуала горячего полотенца – отсылает к наследию прошлого, лишённого, однако, намёка на архаичность. Это пространство, где традиция не просто сохраняется, но переосмысливается через призму современной утончённости: мастера здесь – не только виртуозы бритвы и ножниц, но и хранители особой атмосферы, в которой время замедляет свой бег, позволяя клиенту не просто преобразиться, но и перезагрузиться. Их философия – это синтез ностальгии и актуальности, где винтажные инструменты соседствуют с современными косметическими продуктами, а беседа с барбером напоминает скорее диалог со старым другом, нежели формальное обслужᴎвание. В мире, где всё мимолётно, Verve напоминает: истинная роскошь – это возможность ощутить вневременную элегантность, которая не подвластна трендам.
Chaps&co
Chaps&Co, с его экспансией из Дубая в Нью-Йорк, – это уже не просто локальный игрок, а полноценный международный проект, сумевший трансформировать идею мужского груминга в социальный феномен. Их успех коренится в умении балансировать между клубной закрытостью и доступностью: здесь вы не клиент, а «приятель» – член сообщества, где ценят безупречный стиль, но не лишены самоиронии. Основатели Джордан Дэвис, Крис Браун и Марк Эйчисон создали не просто сеть барбершопов, а экосистему, где каждая деталь – от дизайна пространства с затемнённым деревом и кожей до опций вроде кератиновых обработок или «стрижки для маленького джентльмена» – работает на формирование лояльности. Их история – это пример того, как экспатский опыт (Джордан искал «своего» барбера в Дубае) может перерасти в бизнес-модель, актуальную от Абу-Даби до Манхэттена. При этом Chaps&Co избегает пафоса: их философия – это сочетание престижа с лёгкостью, где можно позволить себе и искреннюю улыбку, и идельную линию бритья.
Akin
И, наконец, как ценитель минималистичной эстетики, не могу не уделить Akin. Это не просто барбершоп, а манифест. Манифест братства (Akin – «родственный») предпринимателей, архитекторов и творцов. Их пространство в духе «тактильного брутализма» с отсылками к легким пляжным структурам – это чистый восторг. Здесь диалог материалов – массив ясеня, мрамор лобби, черно-бельная мозаика – рассказывает историю сама за себя. Это место для тех, кто приходит не только за новой стрижкой, но и за новой идеей, за разговором о городе и его культуре. Akin – это Gesamtkunstwerk, тотальное произведение искусства, где архитектура, дизайн и груминг сливаются в едином замысле.
Что же говорит нам этот бум мужских груминг-пространств? Ровно то, о чем писали философы: в стремительном, цифровом мире человек тоскует по тактильному, реальному, ритуальному. Потребность в доверительном разговоре, в минуте тишины, в осознанной заботе о себе – это и есть новая валюта роскоши. Возможно, именно здесь, под монотонное жужжание машинки, в кресле, с лицом, укрытым горячим полотенцем, и рождается то самое современное искусство – искусство быть собой. Искусство, которое, к счастью, не висит в раме на стене, а идет с тобой по улицам Дубая, ловя восхищенные взгляды.
